ПУШКИНСКИЕ МОТИВЫ И РЕМИНИСЦЕНЦИИ В ТВОРЧЕСТВЕ

 
                     
Вестник
 
№
1-2011
г
. 
 
 
218 
 («Петербургский романс») 
Пушкин был для А.Галича олицетворением России – всего честного, гуман-
ного, мужественного и поэтического в ней. С запахами родины – «хвои, дыма, во-
ды, снега» вошли в его сознание и пушкинские строки: 
Редеет облаков летучая гряда! 
Звезда вечерняя, печальная звезда! 
Твой луч осеребрил увядшие равнины, 
И дремлющий залив, и черных скал вершины. 
Об этом  А.Галич писал в автобиографической повести «Генеральная репе-
тиция».  К  этим  строкам  он  обратился  в  стихотворении  «Салонный  романс».  Но 
здесь  они  подверглись  некоторым  изменениям.  Пушкинский  шестистопный  ямб   
воссоздает обстановку неторопливого созерцания и воспоминания. И земля, и  небо 
в  стихотворении  Пушкина  находятся  в  состоянии покоя.  У  Галича  шестистопный 
ямб преобразуется в четырехстопный, в результате чего стих приобретает динами-
ку.  Строка  «А  гавань  созвездия  множит…»  вызывает  представление  не  только  о 
звездах,  но  и  об  огнях  портового  города,  возможно,  шумного  и  многолюдного. 
Возникающие у Галича аллитерации и ассонансы во второй строке («тучи летучей 
грядой») создают  ощущение движения ветра, который гонит тучи. Эти изменения 
вносятся в пушкинский текст не случайно – ведь две строки органично включаются 
в художественную ткань стихотворения Галича: 
А гавань созвездия множит, 
А тучи – летучей грядой! 
Но век не вмешаться не может, 
А норов у века крутой! 
Даже такое убежище в новое время, как «кисейная гавань», убеждает Галич, 
не является воплощением спокойствия. Век с его крутым норовом «судьбы смеша-
ет, как фанты». 
Дыхание  этого  века  ощущается  и  в  песне  Галича  «Ночной  дозор».  В  ней  
поэт воссоздает страшную картину движения оживших памятников вождя: 
То он в бронзе, а то он в мраморе, 
То он с трубкой, а то без трубки, 
И за ним, как барашки на море, 
Чешут гипсовые обрубки. 
По наблюдению исследователя авторской песни Л.А. Левиной, «усиленный 
аллитерацией инфернальный барабанный бой в рефрене в равной степени вызывает 
в памяти и гулкие в ночной тишине шаги командора», и строки из «Медного всад-
ника»
1
.  Но  картина,  которую  воссоздал  Галич,  намного  страшнее  представленных 
некогда Пушкиным картин в указанных выше произведениях: 
Им бы, гипсовым, человечины - 
Они вновь обретут величие! 
Но и в этом дисгармоничном и даже страшном мире Пушкин для Галича – 
надежный ориентир. Сатирически бичуя отрицательные явления или с болью рисуя 
трагические события века, он отправляется от того идеала, который связан у него с 
именем Пушкина, с  его пониманием патриотизма, человеческого  долга (стихотво-
рения «Бессмертный Кузьмин», «Памяти Живаго»,  «Счастье было так возможно», 
«Песня о Тбилиси»). 
В течение всей своей творческой жизни постоянно обращался к произведе-
ниям  Пушкина  и  Высоцкий.  Юмористические  стихотворения  Высоцкого,  в  кото-
рых  весьма  вольно  пересказываются  пушкинские  сюжеты,  у  некоторых  критиков 
вызывали представление о том, что  Высоцкий проявляет кощунственное неуваже-
ние  к  творчеству  классика.  Однако  в  последние  два  десятилетия  опубликованы 
серьезные  работы  ряда  исследователей  творчества  Высоцкого  (Б.С.Дыхановой  и 
Г.А.  Шпилевой,  А.В.  Кулагина  и  др.),  в  которых  доказывается,  что  Высоцкий  не 
ставит задачей пародирование Пушкина, а через «сказочный мир … смотрит на со-

 
                     
Вестник
 
№
1-2011
г
. 
 
 
219 
временную  себе  действительность»
2
,  передает  её  несовершенство,  состояние  кри-
зиса. 
По  мнению  известного  высоцковеда  Вл.И.Новикова,  само  использование 
реминисценций у Высоцкого во многом идет  от пушкинских традиций: «Но цита-
ты,  реминисценции  работают  только  тогда,  когда  они  активно  включены  в  жизнь 
современников, когда они освоены по-новому, творчески, неожиданно раскованно, 
как это делал Пушкин. Вот мы почему-то редко вспоминаем слова Блока: «Веселое 
имя Пушкин». А  для Пушкина обращение к мировой культуре было всегда делом 
веселым, он был далек от хрестоматийного глянца в обращении с прославленными 
именами. …. И вот пример цитаты из Пушкина у Высоцкого в очень неожиданном 
месте, в сатирической песне  «Про речку Вачу и попутчицу Валю», где идет разго-
вор от имени «бича», в очень простецкой  речи этого персонажа вдруг проскальзы-
вает изысканная цитата: «Вача – это речка с мелью во глубине  сибирских руд»… 
Какова же ее роль? – Та же, что и у Пушкина: сближение высокой поэзии с самой 
обыденной  жизнью,  -  такой    вот  неподдельный  демократизм.  Подобно  тому,  как 
Пушкин считал, что позволительно именины в доме Лариных описывать высоким 
слогом ломоносовской оды, так и для Высоцкого эти простые люди, которые моют 
золото в Сибири, достойны того, чтобы о них говорили такими высокими словами
3
.  
Используя  эти  общие  посылки  литературоведов,  обратимся  к  сопоставле-
нию  с  первоисточниками  произведений  Высоцкого,  в  которых  наиболее  сильно 
сказалось влияние Пушкина.  
В стихотворении Высоцкого «Песня о вещем Олеге» явно ощущается  при-
сутствие  героя-рассказчика.  Этот  человек  дает  своего  рода  фольклорный  вариант 
пушкинского текста. История Олега передается в сниженном плане: в таком пере-
сказе  «врата  Царьграда»  становятся  «воротами»,  вместо  «вдохновенного  кудесни-
ка» предстает человек, который  «шепелявит чего-то», и волхвы, «разящие перега-
ром».  Это «заземление» истории князя Олега как бы переносит ситуацию летопис-
ного  сказания,  поэтически  воссозданную  Пушкиным,  в  реальную  жизнь.  В  то  же 
время трагическое по сути своей событие не воссоздается всерьез, как у Пушкина: 
о нем рассказывает повествователь, не без юмора  передающий хрестоматийно из-
вестный факт: 
 Злая гадюка кусила его –  
И принял он смерть от коня своего. 
Но  переосмысление  текста  идет  отнюдь  не  произвольно,    а  обусловлено 
идейно-тематическим  содержанием  пушкинского  произведения.  В  пушкинском 
тексте  значительное  место  занимает  образ  «вдохновенного  кудесника»,  который 
говорит князю: 
Волхвы ни боятся могучих владык, 
А княжеский дар им не нужен; 
Правдив и свободен их вещий язык 
И с волей небесною дружен. 
Грядущие годы таятся во мгле; 
Но вижу твой жребий на светлом челе. 
Песня  Высоцкого,  имея  в  основе  пушкинский  источник,  делает  акцент  на 
противостоянии  князя  и  волхвов,  причем,  конфликт  между  ними  у  поэта  нового 
времени становится резче: не князь спрашивает кудесника о своей судьбе, а волхвы 
пытаются  предостеречь  Олега.  Это  вызывает  особое  раздражение  князя:  действия 
волхвов, с его точки зрения, совершенно не мотивированы. Такая смелость по  от-
ношению к «могучему владыке» должна быть наказуема: 
  Ну, в общем, они не сносили голов –  
  Шутить не могите с князьями! 
  И долго дружина топтала волхвов 
  Своими гнедыми конями. 

 
                     
Вестник
 
№
1-2011
г
. 
 
 
220 
  Смерть Олега в стихотворении Высоцкого проистекает не оттого, что та-
кова его судьба, а потому, что он не послушался волхвов. Таков не только Олег, но 
и другие власть имущие («каждый волхвов покарать норовит»). А между тем князь 
обрел  бы  подлинное  величие,  послушав  волхвов,  представляющих  наиболее  муд-
рую часть народа. В конце стихотворения Высоцкого в речь рассказчика вплетается 
голос автора, выносящего свое суждение об этой  истории. 
  В  стихотворении  «Бывало  Пушкина  читал  всю  ночь  до  зорь  я…»  пред-
ставлению  о  сказке  противостоит  реальная  действительность:  «зеленый  дуб,  как 
есть, был весь в инициалах, а Коля Волков здесь особо преуспел», на «невидимой 
дорожке» лежали банки, отсутствовали избы на ножках, худые мартовские  кошки 
были  совсем  не  похожи  на  ученого  кота,  а  сам  повествователь  предпочел  приво-
ротному зелью реальное пиво в чайной. 
  В  стихотворении  «Лукоморье»  описываются  сказочные  персонажи,  но 
они  попадают  в  ситуации,  связанные  с  обыденной  жизнью  современников  поэта. 
Дядька  морской  «имел  участок  свой  под  Москвой»,  бабку-ведьму  подпоили,  кол-
дун  берет  русалку  «с  дитем»,  леший  требует  рубль  у  лешачихи  и говорит,  что  он 
«добытчик»  в  семье:  «Я  ли  ягод  не  носил?  …  А  коры  по  скольку  кил  приносил?»  
Это «снижение» сказки не только вызывает у читателя смех, но и заставляет заду-
маться  над  происходящим.  Оказывается,  «переселение»  сказочных  персонажей  в  
нашу реальность разрушает сказку: не стало дубов, избушек на курьих ножках, за-
были свой долг 33 богатыря, кот ученый превратился в циника и рвача, леший – в 
пьяницу, русалка перестала беречь свою честь, исчезли невиданные звери. В начале 
стихотворения воссозданы тяжеловесные образы «здоровенных жлобов». Торжест-
во грубой силы губит сказку, вызывает мрачноватые ассоциации со смертью и все-
го живого, и духовных начал: ведь дубы порублены не на паркет, а на гробы. В та-
ких условиях и сказочные персонажи становятся иными. Уже в начале стихотворе-
ния звучат строки: 
  Ты уймись, уймись, тоска, 
  У меня в груди! 
  Это только присказка – 
  Сказка впереди! 
  В конце стихотворения мы слышим обеспокоенный голос автора, за шут-
ливой интонацией прячущего свою тревогу за происходящие: 
  Ты уймись, уймись, тоска, 
  Душу мне не рань! 
  Раз уж это присказка – 
Значит дело дрянь. 
  Как  видим,  «смешные»  песни  Высоцкого  не  так  просты,  как  это  кажется 
на первый взгляд. Одна из таких песен – «Я к вам пишу». Она не только заставляет 
вспомнить строку из романа «Евгений Онегин», но и несмотря на шуточный харак-
тер поднимает тему очень важную и для Пушкина, и для Высоцкого. 
В этой песне, по сути дела, говорится о той «народной тропе», которая про-
ложена к творчеству Высоцкого: 
  Найдя стократно вытертые ленты, 
  Все хрип мой разбирали по слогам, 
  Так дай же Бог, мои корреспонденты, 
И сил в руках, да и удачи вам! 
Для  истинного  поэта  очень  важна  связь  с  читателем,  а  еще  очень  важно 
чутко  уловить  ход  времени.  Стараясь  осмыслить  эту  проблему,  Высоцкий  вновь 
обращается  к  Пушкину  в  стихотворении  «Люблю  тебя  сейчас…»  По  мнению 
А.В.Кулагина, Высоцкий в этом стихотворении отнюдь не полемизирует с Пушки-
ным,  у  которого  «прошлое  –  уже    в  прошлом,  будущее  –  еще  только  в  будущем; 
сейчас же есть лишь только настоящее: «Я не хочу печалить вас ничем»
4
. Впрочем, 
у Высоцкого в стихотворении несколько иная ситуация, чем в стихотворении пуш-

 
                     
Вестник
 
№
1-2011
г
. 
 
 
221 
кинском: у него нет оснований сомневаться в чувствах лирической героини, поэто-
му любовь для него находит свое полное выражение в настоящем времени. 
Поэт любит «навзрыд», «смеясь», «сгорает» в лучах любимой. Это чувство 
дает смысл земному бытию: «Я дышу – и, значит, я люблю! Я люблю – и значит, я 
живу!»  Время, постепенно заставляющее забывать любовь в разлуке и тем самым 
освобождающее человека от страданий, по мнению Высоцкого, «не исцеляет, а ка-
лечит:  ведь  все  проходит  вместе  с  ним».  Прошлое  и  будущее  у  него  поверяются 
живой  жизнью,  настоящим,  что  дает  ему  основание  сказать:  «Люблю  тебя  и  в 
сложных временах – и в будущем, и в прошлом настоящем!». 
Эти сложные времена поэт старается осмыслить и там, где они выходят за 
пределы  одной  человеческой  жизни.  Прошлое  у  Высоцкого  предстает  как  настоя-
щее: надо только «поднять верхний пласт». 
В этом как раз и проявляется феномен искусства: оживить прошлое, сделать 
его настоящим. Но жизнь поэта как человека конечна. А каков же итог его творче-
ской судьбы? 
Пушкин в стихотворении «Памятник» уверен в своей посмертной славе. За-
лог этого – его гуманистическое творчество, которое должно быть свободным: 
Веленью божию, о муза, будь послушна, 
Обиды не страшась, не требуя венца, 
Хвалу и клевету приемли равнодушно 
И не оспоривай глупца.  
Но  Высоцкий  –  поэт  иной  эпохи,  в  которой  противоречия  и  дисгармонию 
преодолеть  значительно  труднее.  У  Высоцкого  посмертная  слава  убивает  поэта, 
делает  его  «всех  мертвых  мертвее».  Поэта  хотят  видеть  удобным,  приятным.  Вы-
соцкого  возмущает  то,  что  он  «обужен».  Возникает  еще  один  пушкинский  мотив: 
литой монумент поэта оживает, как статуя командора, и отстаивает свое право на 
жизнь после смерти, потому что к его творчеству нельзя подходить с обычной мер-
кой. 
Если  в  стихотворении  Пушкина  ощущается  величавая,  торжественная  ин-
тонация, то стихотворение Высоцкого передает напряженные ритмы эпохи, оно не 
из тех, которые звучат «на ослабленном нерве»: 
Накренился я – гол, безобразен, - 
Но и падая – вылез из кожи, 
Дотянулся железной клюкой, - 
И, когда уже грохнулся на земь, 
Из разодранных рупоров все же 
Прохрипел я похоже: «Живой!» 
Как  видим,  авторская  песня  развивалась  в  русле  классических  традиций, 
вела диалог с Пушкиным, в новое время решая проблемы, поднятые им (власть и 
«маленький человек», «судьба художника», «народные идеалы и реальная жизнь»). 
С Пушкиным таких ярких представителей авторской песни, как Галич и Высоцкий, 
роднит гуманизм их творчества, энциклопедизм в изображении явлений современ-
ности,  обращение  к  фольклорным  формам,  демократизм,  который  во  многом  обу-
словлен и спецификой авторской песни, ее ориентацией на устную речь. 
Список использованной литературы: 
1.Левина Л.А. Грани звучащего слова. Эстетика и поэтика авторской песни.-
М., 2002 – С. 158. 
2.Дыханова Б.С., Шпилевая Г.А. «На фоне Пушкина…» (К проблеме классиче-
ских традиций в поэзии В.С.Высоцкого)//В.С.Высоцкий: исследования и материалы 
– Воронеж, 1990 – С.73. 
3.Мир Высоцкого. Исследования и материалы. Вып.IV/Сост. А.Е.Крылов и 
В.Ф.Щербакова – М.: ГКЦМ В.С.Высоцкого, 2000 – С. 328-329. 
4.Кулагин А.В. Поэзия В.С.Высоцкого. Творческая эволюция. – М., 1997 – 
С.149. 

 
                     
Вестник
 
№
1-2011
г
. 
 
 
222 
*** 
 «XX  ғасырдағы  ресейлік  бардтардың  шығармашылығындағы  пушкиндік 
бағыттары  мен  реминисценциялары»  атты  мақалада  А.Галич  және                           
В.Высоцкийлардың  еңбектері  мен  Пушкиннің  шығармашылық  мәтіндеріне 
салыстырмалы талдау жасалған. 
**** 
The article “Pushkin’s motives and reminiscences in the creative work of the 
Russian bards of the XX century” presents comparative analysis of Galich’s and Vysot-
skiy’s poetry with Pushkin’s texts. 
 
 
УДК 82.09:821.161.1Р   
Винник Р.Э.                                
ст. преподаватель, ЗКГУ  им. М.Утемисова 
 
ПУШКИНСКИЕ РЕМИНИСЦЕНЦИИ В ПОЭЗИИ Д.САМОЙЛОВА 
 
  Выдающийся  философ  ХХ  века  С.Франк  справедливо  писал  о  необходи-
мости изучения пушкинского наследия: «Пушкин, как всякий истинный гений, жи-
вет в веках. Он не умирает, а, напротив, не только вообще продолжает жить в на-
циональной  памяти,  но  именно  в  смены  эпох  воскресает  к  новой  жизни.  Каждая 
эпоха видит и ценит в нем то, что ей доступно и нужно, и потому новая эпоха мо-
жет открыть в его духовном образе то, что оставалось недоступным прежним». [5; 
396] 
  Эти  слова  с  полным  правом  можно  отнести  к  творчеству  Давида Самой-
лова, в лирике которого наиболее ярко проявляются пушкинские мотивы. Недаром 
сам писатель причислял себя к поэтам «поздней пушкинской плеяды». 
  Уже раннее стихотворение Д.Самойлова «Старик Державин»  ассоцииру-
ется у читателя со знаменитыми строчками А.С.Пушкина: 
«Старик Державин нас заметил 
И, в гроб сходя, благословил.» 
  Но  Самойлов  показывает  судьбу  молодого  поколения,  на  долю  которого 
выпали тяжелейшие испытания военных лет. В то время  многие молодые литера-
торы прямо со студенческой скамьи ушли на фронт, некоторые из них погибли, так 
и не успев реализовать свой поэтический дар. 
Вот как об этом пишет поэт: 
Рукоположения в поэты 
Мы не знали. И старик Державин 
Нас не заметил, не благословил… 
   
В эту пору мы держали 
   
Оборону под деревней Лодвой. 
   
На земле холодной и болотной 
   
С пулеметом я лежал своим. 
Критик Игорь Шайтанов отмечает:  «Разговор  о поэзии Самойлова так или 
иначе  выводит    к  имени  Пушкина.  Пушкинские  ассоциации  часты…  Полуцитата, 
обрывок интонации, намек – они определяют тон, но сами тотчас же растворяются, 
поглощенные движением стиха.» [4;11] 
Точная цитата из стихотворения Пушкина «Читатель ждет  уж рифмы «ро-
зы»  из  стихотворения  Д.Самойлова  «Мороз»  отсылает  нас  к  лирике  гениального 
поэта,  поражающей  легкостью,  изяществом,  меткой  рифмой,  своей  игрой  с  пони-
мающим читателем, и в то же время подчеркивает неповторимость индивидуально-
сти самого Самойлова: 
   
Повторов нет! Неповторимы 
   
Ни мы, ни ты, ни я, ни он. 

 
                     
Вестник
 
№
1-2011
г
. 
 
 
223 
   
Неповторимы эти зимы 
   
И этот легкий ковкий звон, 
 
   
И нимб зари округ березы, 
   
Как вкруг апостольской главы… 
   
Читатель ждет уж рифмы «розы»? 
   
Ну что ж, лови ее лови! 
  Своеобразны  реминисценции  из  пушкинского  стихотворения  «К  Чаадае-
ву» в произведении Давида Самойлова «Пушкин по радио». 
   
Читали Пушкина. 
   
 
 
Вокруг 
   
Сновали бабы и солдаты, 
   
Шел торг военный, небогатый 
   
И вшивый клокотал майдан. 
   
Гремели на пути составы. 
   
«Любви, надежды, тихой славы 
   
Недолго тешил нас обман». 
   
Мы это изучали в школе 
   
И строки позабыли вскоре –  
   
Во времена боев и ран. 
  Сначала  строчки  пушкинских  стихов  вспоминаются  как  некое  абстракт-
ное воспоминание об изучении классики в школе. 
  Но  неожиданно  стихи  поэта  обрастают  живой  плотью  и  кровью  самой 
жизни, наполняясь новым смыслом для юноши, оказавшегося в пекле войны: 
   
Вокзал взрывался как вулкан. 
   
И дымы поднялись курчавы. 
   
«Исчезли юные забавы, 
   
Как сон, как утренний туман». 
  В  стихотворении  Д.Самойлова  «Над  Невой»  явно  повторяются  мотивы 
прославления  новой  столицы  России  в  «Медном  всаднике».  Вспомним  величавые 
строки Пушкина, воспевшие славное детище Петра I: 
   
Люблю тебя, Петра творенье, 
   
Люблю твой строгий, стройный вид, 
   
Невы державное теченье, 
   
Береговой ее гранит.. 
  В произведении Д.Самойлова мы также видим восхищение человеческим 
гением,  создавшим  чудесный  город  с  классическими  архитектурными  линиями, 
олицетворяющими государственную мощь державы: 
   
Весь город в плавных разворотах, 
   
И лишь подчеркивает даль 
   
В проспектах, арках и воротах 
   
Классическая вертикаль. 
 
   
И все дворцы, ограды, зданья, 
   
И эти львы, и этот конь 
   
Видны, как бы для любованья 
   
Поставленные на ладонь. 
 
   
И плавно прилегают воды 
   
К седым гранитам городским –  
   
Большие замыслы природы  
   
К великим замыслам людским. 
  В стихотворении «Пестель, поэт и Анна» Самойлов противопоставил ли-
дера декабристов Пестеля с его холодным, рассудочным умом, мечтавшего переде-

 
                     
Вестник
 
№
1-2011
г
. 
 
 
224 
лать общество с помощью социального переворота, и пылкого поэта, живо откли-
кающегося  на  те  проявления  подлинного  искусства,  которые  невольно  волнуют 
сердце. 
   
Там Анна пела с самого утра 
   
И что-то шила или вышивала 
   
И песня, долетая со двора, 
   
Ему невольно сердце волновала. 
   
А Пестель думал: «Ах, как он рассеян! 
   
Как на иголках! Мог бы хоть присесть! 
   
Но, впрочем, что-то есть в нем, что-то есть. 
   
И молод. И не  станет фарисеем». 
  Пестель говорит Пушкину о необходимости равенства сословий, измене-
ния основ власти, а Пушкин прислушивается к голосу самой жизни: 
   
 
За окном 
   
Не умолкая распевала Анна. 
   
И голос был высок: вот-вот сорвется, 
   
А Пушкин думал: «Анна! Боже мой!» 
  Мудрость Пушкина, понимавшего, что жизнь можно изменить к лучшему 
лишь  эволюционно,  в  этом  стихотворении  передается  через  интуицию  гениально 
одаренного человека. Это произведение напоминает о мыслях А.С.Пушкина, выра-
женных  в  путевом  очерке  «Путешествие  из  Москвы  в  Петербург»:  «Лучшие  и 
прочнейшие  изменения суть те, которые происходят от одного улучшения нравов, 
без насильственных потрясений политических, страшных для человечества…» 
  Размышляя о русской истории, Д.Самойлов обращается к  образу Пугаче-
ва. Изображение предводителя народного восстания, потрясшего всю Россию вре-
мени царствования Екатерины II, во многом перекликается с пушкинской традици-
ей. Стихотворение «Конец Пугачева» ассоциируется у читателя с трактовкой фигу-
ры  Пугачева  в  «Капитанской  дочке»,  где  автор  произведения  изобразил  его  не 
только жестоким на расправу с дворянством крестьянским лидером, но  и  показал 
способность  этого  человека  к  великодушию,  умению  ответить  благодарностью  за 
добро.  Произведение  Д.  Самойлова  кажется  своеобразной  иллюстрацией  реплики 
Пугачева из повести «Капитанская дочка»: «Улица моя тесна; воли мне мало. Ребя-
та мои умничают… при первой неудаче они свою шею выкупят моею головою»: 
 
Как прощался он с Устиньей, 
Как коснулся алых губ, 
Разорвал он ворот синий 
И заплакал, душегуб: 
 
Ты зови меня Емелькой, 
Не зови меня Петром. 
Был, мужик, я птахой мелкой, 
Возмечтал парить орлом. 
 
Предадут меня сегодня, 
Слава богу – предадут. 
Быть (на это власть господня!) 
Государем не дадут…» 
 
Как его бояре встали 
От тесового стола. 
 «Ну, вяжи его, - сказали, -  
Снова наша не взяла». 
Как и многие исследователи творчества А.С.Пушкина, Д. Самойлов считал 
повесть  «Капитанская  дочка»  основополагающим  произведением  русской  прозы 

 
                     
Вестник
 
№
1-2011
г
. 
 
 
225 
ХIХ  века,  положившим  начало  правдивому  изображению  народной  жизни  в  один 
из кульминационных моментов ее исторического развития. Эти мысли подчеркну-
ты в произведении «Стихи и проза»: 
   
Мужицкий бунт – начало русской прозы. 
   
Не Свифтов смех, не Вертеровы слезы, 
   
А заячий тулупчик Пугача, 
   
Насильно снятый с барского плеча. 
 
   
Мужик бунтует против всех основ, 
   
Опровергая кесаря и бога. 
   
Немая Русь, обильна и убога, 
   
Упрямо ищет сокровенных слов. 
Ю.М. Лотман писал: « Годы, когда Пушкин создавал только стихи или пре-
имущественно стихи, помогли ему выработать особую манеру письма – сгущенно-
го,  лаконичного,  отсвечивающего  многими  смысловыми  оттенками.  А  удивитель-
ный  дар  его  отыскивать  единственное  слово,  а  ритм  литературной  речи,  ее  музы-
кальность? Все эти качества отмечаем при чтении не только стихов, но и «Капитан-
ской дочки», «Повестей Белкина», других сочинений». [1; 64] 
Восхищаясь  исключительной  простотой,  лаконизмом,  точностью,  безы-
скусственностью  стиля  прозаических  произведений  Пушкина,  Самойлов  воскли-
цал: 
   
Учусь писать у русской прозы, 
   
Влюблен в ее просторный слог, 
   
Чтобы потом, как речь сквозь слезы, 
   
Я сам в стихи пробиться мог. 
Красота,  как высшая  гармония, перед  которой  благоговеет  простой  смерт-
ный,  воспета  Пушкиным  в  стихотворении  «Красавица».  Вспомним  знаменитые 
пушкинские строки: 
   
Куда бы ты не поспешал, 
   
Хоть на любовное свиданье, 
   
Какое б в сердце не питал 
   
Ты сокровенное мечтанье, -  
   
Но, встретясь с ней, смущенный ты 
   
Вдруг остановишься невольно, 
   
Благоговея богомольно 
   
Перед святыней красоты. 
Стихотворение  Д.Самойлова  «Красота»    развивает  тему,  предложенную 
А.С.Пушкиным. поэт пытается разгадать тайну красоты и ее магического воздейст-
вия на людей: 
   
Она как скрипка на моем плече. 
   
Что знает скрипка о высоком пенье? 
   
Что я  о ней? Что пламя о свече? 
   
И сам господь – что знает о творенье? 
   
Ведь высший дар себя не узнает. 
   
А красота превыше дарований –  
   
Она себя являет без стараний 
   
И озарять собой не устает. 
Оправдание жизни поэта – его высший творческий дар, который он без ос-
татка отдает людям. Эта мысль Д.Самойлова выражена в подтексте стихотворения 
«Михайловское»: 
   
Деревья пели, кипели, 
   
Переливались, текли, 
   
Качались, как колыбели, 
   
И плыли, как корабли. 

 
                     
Вестник
 
№
1-2011
г
. 
 
 
226 
 
   
Всю ночь, до самого света, 
   
Пока не стало светло, 
   
Качалось сердце поэта –  
   
Кипело, пело, текло. 
  В произведении «Два стихотворения»  Д.Самойлов размышляет о безвре-
менной трагической гибели А.С.Пушкина от руки Дантеса и бессмертии его твор-
чества: 
   
Он заплатил за нелюбовь Натальи. 
   
Все остальное – мелкие детали: 
   
Интриги, письма – весь дворцовый сор. 
   
Здесь не ответ великосветской черни, 
   
А истинное к жизни отвращенье, 
   
И страсть, и ярость, и души разор. 
О  нравственном  наследии  творчества  Пушкина  интересно  размышляет  из-
вестный пушкиновед Б.М.Мейлах. Он пишет: «Для поэта совесть – первостепенный 
критерий  нравственной  чистоты,  свойство,  безраздельно  спаянное  с  такими  высо-
кими качествами, как гражданский долг, правдивость, способность к  самопожерт-
вованию во имя великой цели». [3; 106] 
Те же нравственные качества находит читатель в поэзии Давида Самойлова, 
который  после  смерти  Анны  Ахматовой  написал  стихи,  призывающие  современ-
ных поэтов ориентироваться в своем творчестве на высокие образцы классической 
поэзии: 
   
Вот и все. Смежили очи гении. 
   
И когда померкли небеса, 
   
Словно в опустевшем помещении 
   
Стали слышны наши голоса. 
 
   
Тянем, тянем слово залежалое, 
   
Говорим и вяло и темно. 
   
Как нас чествуют и как нас жалуют! 
   
Нету их. И все разрешено. 
В  стихотворении  «Болдинская  осень»  Д.Самойлов  обращается  к  образу 
Пушкина, показывая его в минуты наивысшей творческой активности, когда вдох-
новение приводит к духовному взлету, гармонии мысли и чувства, согласию с са-
мим собой. 
   
Везде холера, всюду карантины, 
   
И отпущенья вскорости не жди. 
   
А перед ним пространные картины 
   
И в скудных окнах долгие дожди. 
   
Но почему-то сны его воздушны, 
   
И словно в детстве – бормотанье, вздор. 
   
И почему-то рифмы простодушны, 
   
И мысль ему любая не в укор. 
   
Какая мудрость в каждом сочлененье 
   
Согласной с гласной! Есть ли в том корысть! 
   
И кто придумал это сочиненье! 
   
Какая это радость – перья грызть! 
   
Быть, хоть ненадолго с собой в согласье 
   
И поражаться своему уму! 
   
Кому б прочесть – Анисье иль Настасье? 
   
Ей-богу, Пушкин, все равно кому! 

 
                     
Вестник
 
№
1-2011
г
. 
 
 
227 
Поэзия требует от поэта полной самоотдачи, жертвенного служения во имя 
идеалов  добра  и  справедливости,  ради  таких  строк,  которые  не  оставят  читателя 
равнодушным: 
   
Надо себя сжечь 
   
И превратить в речь. 
   
Сжечь себя дотла, 
   
Чтоб только речь жгла. 
Невольно  вспоминаются  знаменитые  пушкинские  строки:  «Глаголом  жги 
сердца людей». И сам поэт, причисляя себя к наследникам пушкинской традиции, к 
поэтам «поздней пушкинской плеяды», пишет: 
   
Пусть нас увидят без возни, 
   
Без козней, розни и надсады. 
   
Тогда и скажется: «Они 
   
Из поздней пушкинской плеяды». 
   
Я нас возвысить не хочу. 
   
Мы – послушники ясновидца… 
   
Пока в России Пушкин длится, 
   
Метелям не задуть свечу. 
  Критик  И.Шайтанов  справедливо  писал  о  поэзии  Самойлова:  «Палим-
псест  –  это  слово  кажется  лишь  однажды  мелькнуло  в  стихах  Самойлова,  но  на-
прашивается как верное определение его метода поэтической работы и культурного 
мышления: палимпсест – «древняя рукопись, написанная на писчем материале по-
сле того, как с него счищен прежний текст». 
Старый текст  очищен, но проступает сквозь новый, что-то рассказывает, о 
чем-то  напоминает.  Напоминает  прежде  всего  о  том,  что  все  однажды  бывшее  в 
жизни, в культуре, в истории – неуничтожимо. Даже невидимое и забытое, оно го-
тово проступить, обнаружиться, врезаться в память, входит в поэтический образ». 
[4; 19]  
Д.Самойлову  было  дано  и  острое  чувство  истории  России,  и  умение  отра-
зить  наше  трудное,  противоречивое  время,  но  именно  пушкинская  школа  давала 
поэту  возможность  не  только  продолжить  великие  традиции  русской  литературы, 
но и находиться в вечно новом поиске добра и красоты. Творчество  Д.Самойлова 
подтверждает  замечательный  тезис  литературоведа  Ю.М.Лотмана,  сказавшего  об 
авторе «Евгения Онегина» так: «Пушкин всегда таков, каким он нужен новому по-
колению читателей, но не исчерпывается этим, остается чем-то большим, имеющим 
свои тайны, чем-то загадочным и зовущим» [1; 64]. 
Список использованной литературы: 
1.
 
Лотман Ю.М. Пушкин в 1999. Каким он будет? // Таллин, 1987, №1. 
2.
 
Макогоненко Г.П. Творчество А.С.Пушкина в 1830-е годы. Л., 1982. 
3.
 
Мейлах Б.С. …Сквозь магический кристалл… М., 1990. 
4.
 
Шайтанов  И.  О  времени  слышнее  весть  //  Давид  Самойлов.  Избранные 
произведения. М., 1989 
5.
 
Франк С. Пушкин как политический мыслитель. // Пушкин в русской фи-
лософской критике. М., 1990. 
*** 
Бұл  еңбекте  Ұлы  Отан  соғысының  зардабын  шеккен  жас  ұрпақтың 
тағдыры, азаматтық жауапкершіліктің проблемасы, халыққа мәдениеттік еңбек 
көрсету, қоғам дамуының тарихи жолдары бейнеленген. 
*** 
The  article  “Pushkin’s  reminiscences  in  Samoylov’s  poetry”  presents  the  way 
how by means of Pushkin’s cultural traditions David Samoylov resolves in his lyrics some 
problems  such  as:  the  fortune  of  young  generation  undergoing  terrible  ordeals  during 
The Great Patriotic War, civic duty,  the historical ways of progress of society.  

жүктеу 10.91 Kb.

Поделитесь с Вашими друзьями: